30. Оксман — Азадовскому
<Саратов> 25 октября <19>49
Дорогой Марк Константинович, ваше письмо,
посвященное характеристике десятитомника Пушкина,
настолько близко совпадает со всем тем, что я писал о нем некоторым из своих
московских друзей1, что сторонний читатель мог бы заподозрить любого из нас в прямых заимствованиях друг у друга Разница только в том, что вы оперируете материалом двух первых томов, а я
всех десяти, ошибки которых выявляю одновременно с критикой их прототипа — большого издания Пушкина. Делаю я это не спеша, вгрызаясь в существо, сравнивая свои материалы с тем, что печатали мои преемники (у мен -сохранились оба тома крит<ической> прозы и больше половины тома
прозы художественной, которые я собирался сдать в
типографию к 1 января
Чего стоят эти послания к В. Ф. Раевскому,
оказывающиеся сплавом из строф «Онегина», «Разгов<ора>
книгопродавца с поэтом», «Моего демона». «Свободы сеятеля
пустынного» и т. д. и т. п.?
А разве это не «пощечина общественному вкусу»4, воплотившаяся
в открытии изумительного лирического фрагмента: * *
Она............. подарила (Многоточие
подлинника, П<ол-
................. первый сон. ное>
с<обрание> с<очинений>
И мысль об ней одушевила Пушк<ина> в десяти томах, т. II,
Безвестной лиры первый звон стр. 142)
Зовите Костика — и он скажет, что этот «opus» он знает в
гораздо лучшей редакции. В самом деле:
Она поэту подарила
Младых восторгов
первый сон, («Евг<ений>
Он<егин>», гл<ава> II,
И мысль
о ней одушевила стр<офа> XXII).
Его цевницы первый
стон
Конечно,
Б<орис> В<икторович> будет утверждать, что печатаемый им в томе лирики фрагмент предвосхищает «Онегина», но,
во-первых, доказать это невозможно, а
во-вторых, даже если бы какие-ниб<удь> софизмы ему и удалось мобилизовать в этом направ<лен>ии,
место этим доводам в при-меч<аниях> к акад<емическому>
«Онегину», а не в сочин<ениях> Пушкина.
А чего стоит эпиграф к «Арапу Петра Великого»?5 Ведь если бы этот роман был плодом соавторства Томашевского и
Пушкина, — возражать было бы
трудно, но сколько безвкусия, претенциозности и озорства в этом вторжении в
пушкинский текст его «академического» редактора? В этом смысле вы, конечно, не
настоящий текстолог! Но в моем понимании текстологической и редакторской работы — вы являетесь одним из самых
тонких и высококвалифицированных
редакторов, с огромным чувством такта — исторического, филологического и
литературного, чего не было и нет ни у Томашевского,
ни у Цявловского, ни у Б. М. Эйхенбаума (что уж говорить о прочих!). На три головы выше своих коллег С. М. Бонди, но он глушит
свой редакторский такт анархической недисциплинированностью мысли и
почти полным отсутствием интереса ко всему
тому, что сделано не им самим...
Ваш протест против толкования «знаменитых князей» я предвосхитил письмом к Татьяне Григ<орьевн>е еще летом прошлого года! Но она осталась при своем!
Меня очень
тревожит ваше молчание о положении ваших дел. Понимаю, что это еще больное место, но все-таки хотел бы быть в курсе того, что вы
рассчитываете отвоевать. Хулиганская
выходка «Лит<ературной> Газ<еты>» по моему адресу меня не
очень огорчила6. Я боюсь только политич<еского> или
методологич<еского> шельмования, а на объявление меня невеждой и дураком реагирую весьма спокойно, ибо все равно
никто этому не поверит.
Копию своего письма Ермилову7 я пошлю С. А. Р<ейсеру> на этих днях8. Прочтите при случае.
Лидии Влад<имировне> самый сердечный привет от нас обоих.
Ваш Ю. О.
1 Так, еще 28 мая
2 См. примеч. 10 к
письму 29.
3 Григорий Николаевич Геннади (1826—1880) —
библиограф, историк лит-ры. Автор нескольких
справочно-рекомендательных изданий о Пушкине; редактор собр. соч. Пушкина (1859; 1870).
4 Название
сб. футуристов (1913), содержавшего известный «манифест», который подписали Д. Бурлюк, А. Крученых, В.
Маяковский, В. Хлебников.
5 В изд.: Пушкин (т.
8 (1); ред. тома — Б. В. Томашевский) эпиграфом к роману «Арап Петра Великого»
стоят (в угловых скобках) слова H. M. Языкова
«Железной волею Петра / Преображенная Россия» (из неоконченной поэмы «Ала. Ливонская
повесть»; 1824). Д. П. Якубович, готовивший текст «Арапа Петра Великого», обосновал
это решение (исходя из черновых записей Пушкина) таким примечанием:
«По-видимому, этот эпиграф написан ранее других в качестве общего
эпиграфа ко всему роману» (С. 500). В десятитомнике
6 Имеется в виду статья
Г. Пермякова, озаглавленная «Жизнь знай себе идет и проходит...» (ЛГ. 1949. № 80. 5 октября. С. 3), в которой подвергнут
огульной и грубой критике том Уч. зап. Саратовского ун-та и в частности — работа
Оксмана
«А. В. Кольцов и тайное "Общество Независимых"».
«...Сборник (а следовательно и деятельность
филологических кафедр университета, составивших этот сборник) ни в какой мере
не может быть признан удовлетворительным, отвечающим актуальным задачам
сегодняшнего дня, — рассуждал рецензент. — Современной тематике не уделено
в нем никакого внимания. <...> Проф.
Скафтымов и его коллеги по университету что-то изучают, что-то пишут, а жизнь, знай себе, идет и проходит».
Выражение «хулиганская выходка», а также
общая оценка рецензии в ЛГ, изложенная Оксманом в данном письме, местами
дословно совпадает с тем, что писал он К. П. Богаевской 9 октября
«Знаете ли Вы, кто автор рецензии на Ваши Сарат<овские>
Ученые Записки? — спрашивал Оксмана Н. И. Мордовченко 6 декабря
7 Владимир Владимирович Ермилов (1902—1965) —
литературовед и критик, писавший как о рус. лит-ре XIX в. (Гоголь, Достоевский, Чехов), так и о сов. лит-ре. «Вы, конечно, уже видели пустопорожние розовенькие водянистенькие рассужденьица Ермилова о драматургии Чехова», —
писал Оксману Г. А. Гуковский 21
августа
130
ние, посвященное
этому литературному кондотьеру, критику-гангстеру, причинившему столько зла
нашей науке в пору своей диктатуры. <...> Вы, конечно,
можете сказать, что в Акад<емию> Наук пробрались
(и пробираются?) и другие «неведомые избранники» (судьбы, госбезопасности, но
не научной общественности), но я считаю
Ермилку самым бессовестным, претенциозным
и продажным (продается, а еще чаще продает все — убеждения, людей, литературу).
Ведь монополия Ермиловых на юбилеи классиков не ликвидирована до сих пор, а эта монополия вела и ведет к зажиманию рта всех
тех, кто не только противостоит Ермиловым (хотя бы объективно), но и
тех, кто коммерчески может подорвать тиражи
его пустословия, продолжающего в советской
стране традиции Смердякова и Иудушки Головлева». «В последние годы, впрочем, —
отметил Оксман 1 декабря
Упоминается
писатель-драматург Леонид Антонович Малюгин (1909— 1968), автор статьи
«Драматургия Чехова и ее исследователи» (Октябрь. 1960. № 1.С. 176—192), убедительно показавшей «неверные
концепции» в кн. Ермилова «Драматургия Чехова».
«Неведомый изгнанник»
— из стихотворения Лермонтова «Нет, я не Байрон, я другой...» (1832). Копия письма к В. В. Ермилову не обнаружена. С.
А. Рейсер, коему она была послана, показывал ее другим людям, в
частности Н. И. Мордовченко, который писал
Оксману 6 декабря: «Письмо Ваше в редакцию читал, оно прекрасно по содержанию, но, к сожалению, бесполезно и
нецелесообразно» (РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 1.
Ед. хр.